Родился и вырос в Москве. Студент школы Родченко (мастерская Сергея Браткова), резидент независимого художественного пространства ‘‘ИП Виноградов’’. В настоящее время проживаю и работаю в Москве.
В рамках своей художественной практики я обращаюсь к тому, каким образом репрезентируются различные формы знания и власти, и в какой момент сама эта репрезентация начинается существовать как некий автономный объект или же превращается в абстракцию и утрачивает границы собственных значений. В основе моего метода лежит производство синтаксических систем, заведомо исключающих возможность окончательной интерпретации/прочтения. Подобные скопления знаков и символов становятся основным средством выразительности, создавая специфический режим организации взгляда, постороенный на напряжении между зрительным автоматизмом, провоцирующим бесконечные попытки ‘чтения’’, и их заведомой несостоятельностью.
Также меня интересует тематика сакрального и то, каким образом могут производиться и функционировать религиозные символы, каким образом сакральное пространство может быть отделено от профанного, как может быть обозначен внефеноменологический опыт и то, каким образом подобные описания функционируют в качестве культурных текстов, как они влияют на социальную реальность, на механизмы и динамику её пересборки.
Unknown transmutation №1
, 2020
Родился и вырос в Москве. Студент школы Родченко (мастерская Сергея Браткова), резидент независимого художественного пространства ‘‘ИП Виноградов’’. В настоящее время проживаю и работаю в Москве.
В рамках своей художественной практики я обращаюсь к тому, каким образом репрезентируются различные формы знания и власти, и в какой момент сама эта репрезентация начинается существовать как некий автономный объект или же превращается в абстракцию и утрачивает границы собственных значений. В основе моего метода лежит производство синтаксических систем, заведомо исключающих возможность окончательной интерпретации/прочтения. Подобные скопления знаков и символов становятся основным средством выразительности, создавая специфический режим организации взгляда, постороенный на напряжении между зрительным автоматизмом, провоцирующим бесконечные попытки ‘чтения’’, и их заведомой несостоятельностью.
Также меня интересует тематика сакрального и то, каким образом могут производиться и функционировать религиозные символы, каким образом сакральное пространство может быть отделено от профанного, как может быть обозначен внефеноменологический опыт и то, каким образом подобные описания функционируют в качестве культурных текстов, как они влияют на социальную реальность, на механизмы и динамику её пересборки.
30
21
